В какой-то момент наших забав, на горку с парапланом поднялась Юля. Она сначала разложила параплан на вершине горы, но потом решила стартовать чуть ниже, сказала, что мешать нам не будет, будет летать в долине, спустилась немного пониже вершины, оттуда и стартовала. Немного подинамив возле горы она полетела в долину, там и летала. Внизу, по полю, кто-то бодро гонял на кайте.
Я, немного подождав, пока Юля отойдёт от горы, и, заприметив на вершине готовящихся пилотов из «Ламинара», тоже решил стартовать. Юля была уже далеко в долине, воздушное пространство перед горой было свободно и нужно было ловить момент, пока воздух не наполнился другими сверхлёгкими летательными аппаратами и их голодными до полетов пилотами. Выпускал меня Женя, придерживая за передние троса.
Перед разбегом я ему крикнул «отходи», сделал несколько шагов, немного подтопил ручку, сделал ещё пару шагов, и меня оторвало от земли. Я сделал пару поворотов и летал совсем немного выше горы, набирать удавалось не больше 10-15 метров над стартом. Чуть ниже вершины, с юго-западной стороны горы, кто-то стартовал на С-5. В этот момент, в воздухе было три аппарата: я на синем, кто-то из «Ламинара» на С-5 и Юля на параплане. А если кайт считать аппаратом «земля-воздух», то выходит, что аппаратов было четыре!
На вершине горы, на тёплом, ромашковой расцветки «таргете», ждали ребята из «Ламинара». Через пару минут моего полёта, Юля подошла ближе к горе, но опасности столкновения не было, она летала выше и западнее меня. Спустя еще минуту, я заметил, что нос ромашкового «таргета» теперь был направлен южнее, в юго-юго-западном направлении, а наш красный – отдыхал в роторе за березками.
Через пять минут полёта моя высота начала потихоньку уменьшаться, то ли ветер стал стихать, то ли уменьшилась ширина динамика из-за того, что ветер довернул больше на юг. Если ещё пару минут назад я делал повороты над деревьями, то теперь, я находился аккурат на уровне верхушек и разворачиваться мне приходилось, не долетая опушки леса.
На западной стороне склона, когда я летел с правым галсом, мне показалось, что я перерулил и оказался слишком близко к горе. И только я слегка закренился вправо, чтобы отойти от склона, как меня резко просадило почти до самой земли. А может, просадка начала происходить за миллисекунду до моей мысли и закренило меня из-за сильной просадки. По ощущениям это было, словно на дельтаплане нажали кнопку, моментально отключающую подъемную силу. Дельт потерял способность лететь, опустил нос и как мешок с картошкой начал приближаться к земле, набирая скорость. Глаза в легком удивлении округлились от скорости приближения ко мне склона и от того, что меня так резко просадило. Возникло легкое чувство невесомости, ноги подбросило вверх, и от динамичности событий и ощущений, в голове возникла только одна мысль: «У-у-у, вот это да!».
За секунду слилось метров пять, до земли можно было буквально достать рукой и только мелькнула мысль, что надо быстро что-то делать, чтобы свалить от склона, как все произошло само. Произошло само, потому что все это событие происходило при слегка смещенном вправо положении тела, так что когда, почти возле самой земли, «кнопку включили обратно», дельт сам, в правом крене отошел от склона, и нужно было лишь сделать корректирующее движение влево, чтобы от склона сильно не отходить и попытаться выбраться обратно в динамик.
Я оказался значительно ниже старта, и, чтобы выкарабкаться обратно, я решил сделать несколько узких восьмёрок на юго-западной экспозиции склона, там лучше держало. И это помогло: я сделал пару восьмёрок, пролетел к лесу и через минуту оказался выше старта. Видимо, переключили ветер. На тринадцатой минуте динамика, мне пришла в голову мысль, что пора бы и другим жаждущим уступить воздух. Я хотел попытаться сесть на старт. Я ещё никогда на старт не садился, если не считать посадки на плато в Крыму. Но там, можно легко сесть на старт, если летаешь на юге. «Легко», – это сейчас, умеючи, я говорю «легко». А вот тогда, моя самая первая посадка на старт, которая произошла именно в Крыму, вызвала бурю эмоций и адреналина. Велики все-таки глаза у страха, и после нескольких удачных посадок с южного крымского динамика, уже садишься не с такими широкими глазами, а как будто так оно и было, и это уже не вызывает такую бурю эмоций, как первый раз, когда это неизвестно как обернётся.
В какой-то момент полёта возникло уверенное намерение опробовать посадку на Мунчуг, но ламинарский «таргет», занимавший посадочную полосу, в который была реальная вероятность впилиться, мое намерение остудил.
«Не буду выёживаться, – подумал я, – сяду лучше внизу и без всяких вероятностей потом чинить свой и чужой дельт, и как повезёт ещё, а то может, и себя чинить придётся».
«Можно им крикнуть, чтобы отошли, – была следующая мысль, – но вряд ли они услышат».
«Ребята!» – крикнул я сквозь ветер. Но внимания на меня никто не обратил.
«Ну и ладно, значит садимся внизу».
Пока я отвлекался на эти мысли, часть вычислительной мощности мозга переключилась на них и из-под контроля ушли некоторые полётные параметры, которые нужно было держать в допуске, чтобы оставаться в динамике и не сливать высоту. И хоть это происходило не больше нескольких секунд, но контроль над параметрами потерян, их значения вышли за необходимые для полета в этом узком динамике пределы, и в результате высота моментально слита. Через пару секунд я уже ниже старта и на этот раз попытки сделать несколько восьмёрок ничего не дали.
