Но в субботу, 21 ноября 1981 года, встал пораньше и заварил в термосе чай. По радио сказали, что ветер как раз южный, 7-14 метров в секунду. Что это значит – я пока еще не понимал, но как только я вышел на улицу, лицо и глаза мои были сразу залеплены снегом и я решил, что сегодня можно вполне безопасно ехать на Гору – вряд ли такая кутерьма может оказаться летной погодой. И я поехал. Наша компания новичков собралась уже по пути на Гору, и по пути случайно присоединился председатель Женя. Взгляд у него сегодня был уже не столь отсутствующим, и он поделился с нами своими впечатлениями о том, как в прошлые выходные врезался в землю и остался цел только благодаря тому, что вовремя сообразил сгруппироваться. Я не особенно внимательно его слушал, мне казалось, что все это далеко от меня и, может быть, даже совершенно меня не касается.
– Чтобы врезаться в землю надо сначала взлететь, – рассуждал я. – А как я могу взлететь, если я еще и дельтаплана-то не видел?
В общем, я был спокоен.
Наконец, мы прибыли на Гору, которая на самом деле оказалась обрывистым берегом долины небольшой речушки. Высота или, вернее, глубина обрыва была метров тридцать-сорок. Внизу простиралось слегка припорошенное снегом болото, за которым протекала сама речка. Ветер, и без того довольно сильный, разогнавшись в долине и спрессованный обрывом просто валил с ног, а снег не давал открыть глаза. Эта замечательная погода окончательно успокоила меня – было совершенно ясно, что полеты в такой день не могли бы даже и присниться.
По гребню оврага, или, по мнению дельтапланеристов, Горы, бродили задумчивые люди. Объединяющий их всех род тоски во взгляде не оставлял сомнений – это дельтапланеристы. И я тоже напустил на себя некое подобие грусти. На всякий случай – ведь было ясно, что сегодня это мне ничем грозить не будет, так почему бы и не поддержать компанию?! Компания же тем временем, немного поговорив между собой, назначила ответственного за сегодняшние безобразия и гордо назвала его Руководителем Полетов или, короче, РП. И, чтоб служба медом не казалась, послали его на ’’Учебку” разведать как там обстановочка. ’’Учебка” – это менее крутая часть обрыва, метров на триста левее того места, где мы стояли. Все остальные дружно решили, что летать сегодня нельзя и пошли пить чай в сарай, где хранились дельтапланы. В затишке сарая народ несколько повеселел, все достали термоса и бутерброды. Я тоже немного расслабился – кажется, сегодня пронесло. Один только Вася пытался изображать неукротимый энтузиазм и искреннее огорчение. Леха был невозмутим. Остальных я еще не знал, да и не особенно ими интересовался. Ведь они не перворазники, а уже бывалые пилоты. В общем, это были люди из совершенно другой песочницы.
Прибежал РП:
– У-ух! Ну и погода! Нормальные люди в такую погоду по домам сидят и водку жрут.
– Где ты видел здесь нормального человека? – отозвался круглолицый румяный мужичок лет сорока…
И пошел вялый разговор между прихлебываниями чая:
– Да, дельтапланеризм – это диагноз.
– Нет, мужики! Мы-то как раз самые нормальные люди! Это остальные дураки.
– Да нет, мужики, это все от комплекса неполноценности происходит…
Однако было заметно, что разговор происходил сам по себе, люди же в это время были заняты какими-то своими мыслями. Такими, которые они не произносили вслух.
