Хотим летать во сне и наяву

Лестница в этой панельной многоэтажке – это, конечно, не пером описать. Лестница, а вернее их было две, располагались близко друг к другу так, что это выглядело единым лестничным сооружением, задуманным архитектором как неделимое целое. Первая лестница была более пологая с широкими плоскими ступенями и перилами. У второй лестницы ступеньки были узкие и тонкие и создавали более крутой подъем, чем у первой. Пологая лестница была яркого бирюзового, цвета обложки нашей летной книжки, а более крутая – темно-синего цвета. Обе лестницы уходили вверх, до самого чердака и были… винтовые! Лестницы располагались настолько близко, что касались друг друга внешними окружностями ступенек, словно шестеренки передающие движение одна другой.

Двойная винтовая лестница бирюзово-морского цвета! В панельном доме! – щелкнуло в голове. – Так, стоп. Сначала машина заехала без малейшего затруднения в крутую гору по снегу. Потом этот город, которого никогда не было в этой стороне света и вертикальный спуск в длинный двор-коридор внезапно откуда-то очутившегося лесного домика. И теперь, двойная винтовая лестница цвета морской волны в обычном сером панельном доме. Это какая-то ерунда! Так не бывает… в реальности…

– Это – сон! Сон! Гуси-гуси!
– Га-га-га!
– Это – сон!
– Вот это да!..
– Эдик, Э-э-э-дик! – Хотел я было срочно обрадовать или ошарашить своего компаньона-путешественника, обрушив на него эту странную и невероятную новость…

«Так! Я ему говорю, что все это сон» – думал я – «а мы во сне и можем делать все, что захотим и ничего нам за это не будет, или постойте…» – судорожно метались мысли. «Как было в прошлый раз с той девушкой, попросившей меня сфотографировать ее у фонтана, которой я сказал, что она не увидит своих фотографий, потому что мы с ней во сне? Что было?» – Начал я вспоминать похожую, однажды уже происходившую ситуацию – «она покрутила пальцем у виска и сказала, что я какой-то странный. И в итоге-то, все равно не поверила, что это сон».
И Эдик такой:
«Мы во сне?! Ну ладно, ясное дело – сон! Что тут непонятного?! Обычная ситуация, ты сейчас спишь и я сплю и при этом мы стоим и разговариваем!» – прокручивал я реакцию Эдика в голове. «Так он отреагирует, да?! Не-е-ет! По-любому, начнется долгое выяснение: а как, а зачем и почему. И все равно, он, скорее всего, не поверит. Мы потеряем время на объяснения, сон закончится. Ну и потом, что это даст? Нет, ладно, непонятный исход ситуации с большим риском потерять много времени на пустую болтовню и пропустить такой шикарный сон. Не буду говорить ему!»

Все эти мысли за микросекунду или меньше пролетели в моей голове. Ровно за столько времени, сколько Эдику потребовалось услышать, что я зову его и среагировать в ответ:
– А-а-а?
– Нет Эдик, ничего, полезли на крышу!
Я спокойным, но быстрым шагом, пошел по пологой винтовой лестнице. Эдик почему-то полез по более крутой, затрачивая ощутимо больше усилий, чем я. Я ни чуть не устав, поднялся на последний этаж. Вернее, это был не последний этаж, а сразу помещение на чердаке, из которого был выход на крышу. Небольшое, квадратное помещение чердака, было освещено уличным светом, падающим через дверной проем. За дверным проемом, на улице, было как-то необычно ярко-светло, ничего нельзя было разглядеть в этом белом-белом свете. Слышались голоса и шорохи какой-то возни, там снаружи на крыше.

Я решил подождать Эдика. Он поднимался очень медленно, с трудом переставляя ноги и руки по этой странной лестнице, спроектированной, выходит моим разумом, как будто бы специально, чтобы усложнить подъем по ней. Я посмотрел вниз на Эдика. Теперь, эта причудливая винтовая лестница была похожа на пожарную железную лестницу, с одной стороны огороженную прутками, создающими такой туннель в форме полуокружности, внутри которого, перебирая руки и ноги, лезет человек. Все видели такую лестницу. Бывают еще «пожарки» без туннеля, просто, плоская лестница, но эта была с туннелем. Только у этой лестницы, шахту-туннель, с одной стороны образовывала полуокружность гладкой бетонной серой стены. И, когда лезешь по «пожарке», то лезешь вертикально вверх, а на этой – винтовой, еще нужно было совершать вращательные движения вокруг центральной оси, что ощутимо добавляло усилий на подъем. Прямо как восходящая спираль в потоке, когда вращаешься вокруг ядра или в нем, если оно достаточного размера и сумел оседлать его.

Между стеной шахты и винтами ярусов лестницы, Эдик с трудом от тесноты, переставлял длинные-длинные, как у Дедушки Камадзи, как-то странно изогнутые руки.
– Слав, я устал, не могу больше ползти, лестница очень крутая. Кажется, я сейчас сорвусь!
Я ничуть не расстроился, ведь это был сон. И даже сорвись он вниз с лестницы, с ним ничего бы не произошло.
– Эдик, ты мягкий как пластилин! – крикнул я ему в ответ.
Такого ответа, Эдик, да и кто бы то ни было, на крик о помощи, наверное, ожидал меньше всего!
– Что-о-о? А-а-а… – Послышался возмущенный и затихающий внизу крик Эдика.
«Он все-таки сорвался» – совершенно без каких-либо эмоций подумал я. «Ну и ладно! Ничего страшного, сейчас поднимется».

Пока ждал своего друга, я стоял и смотрел на яркий белый свет, так интенсивно изливающийся с улицы крыши. Там происходили какие-то непонятные действия, доносились какие-то звуки, и идти туда одному было как-то страшно. Послышались звуки шагов. Эдик в этот раз предусмотрительно поднимался по более пологой лестнице. По ту сторону двери, в ярком белом свете, стал проявляться темный силуэт. Силуэт постепенно, подобно проявляющемуся черно-белому изображению на листе фотобумаги, становился все отчетливее, проявлялись и становились более выраженными его края.

Эдик был где-то совсем рядом, наверное, ему оставалось подняться на один или два этажа. Силуэт медленно и очень осторожно шел к двери, как будто бы опасаясь что-то уронить или расплескать. До двери ему оставалось всего каких-то пару шагов. Мне стало совсем не по себе. В этот момент, Эдик, находясь где-то совсем близко, закричал:
– Я упал, я упал, но со мной все в порядке! – радостно и удивленно вопил Эдик. – Как это может быть? Я себе ничего не сломал, ни единой царапины!
Я стоял оцепеневший и наблюдал за этим мистическим монохромным черным силуэтом, медленно являющим себя нам.
– Да, Эдик, подожди, – ответил я спокойным и тихим шепотом, как бы промежду прочим, не спуская глаз со своего нового черно-белого знакомого.
– Эй, Слав, ты меня слышишь? – Эдик был где-то позади в нескольких шагах от меня. – Я мягкий как пластилин и я себе ничего не сломал от падения! Но этого не может быть! – с неподдельным удивлением восклицал Эдик, как-то очень быстро приближаясь ко мне.

Очертания силуэта стали совсем четкими и различимыми. Это был человек с подносом или противнем, на котором выпекают пироги. Он подошел очень близко к двери, но оставался с той стороны этого странного портала, по одну сторону которого был яркий ослепляющий свет, а по другую – чердачные потемки. Он медленно, выдерживая очень плавные и безупречные движения, начало и конец которых нельзя было различить, держа противень в руках и не изменив его положения ни на миллиметр относительно горизонта, как будто бы у него был супер-точный, дающий значения в десятые доли градуса авиагоризонт, присел на корточки по ту сторону дверного проема. Я не знал, заметил он меня или нет, но на меня он не обратил совершенно никакого внимания, не произнес ни звука и очень увлеченно занимался своим делом.

А на противне у него была какая-то странная двухцветная субстанция, напоминающая пирог с начинкой. Снизу было что-то похожее по структуре на песочное тесто, только очень яркого насыщенного желтого цвета, сверху – прозрачная, цвета чернично-малинового варенья или черемухового джема, напоминающая желе или мармелад, начинка. Силуэт аккуратно поставил противень на землю и принялся разрезать, по всей видимости, только что приготовленный пирог, на прямоугольные кусочки. Силуэт мной совсем не интересовался, страх отступил, оставив большой глубокий интерес и массу вопросов к действиям этого Силуэта, да и вообще ко всему происходящему.

Действия Силуэта увлекали все больше и больше. Все чувства, мысли и эмоции стали теряться и исчезать на фоне обволакивающего и становящимся всеобъемлющим любопытства. Сознание стало потихоньку растворяться и тонуть в интересе происходящих событий. Я стал забывать, что это сон.
– Я мягкий как пластилин! Я могу летать и даже если упаду, то со мной ничего не будет! Пойдем скорей на крышу, – вприпрыжку, как будто бы летя, проскользнул мимо меня Эдик.
– Эдик, стой! – успел я только крикнуть ему в след, сам не зная почему желая его остановить, – не доверял я этому силуэту и как-то не спешил двигаться в его направлении. Эдик одним большим шагом-подлетом оказался снаружи этого портала, там, в ярком белом свете и тут же пулей влетел обратно.
– Они там топят воск, они топят воск! – Он схватил меня за плечи и начал трясти. – Ты слышишь? Что же они делают? Это немыслимо. Что они вытворяют?! Они топят воск! – Еще раз в глубочайшем непонимании и шоковом состоянии воскликнул Эдик и упал в обморок прямо мне на руки…