Татьяна Гербей, начинающий дельтапланерист: «Дельтапланеристы всегда смотрят в небо, на птиц»
24 августа 2005
В детстве все мальчишки и даже некоторые девчонки мечтают стать летчиками. Не надо объяснять, насколько захватывающим может быть чувство, что сейчас ты оторвешься от земли и воспаришь над ней в красивом серебристом самолете. С годами мечты меняются, тускнеют, и вот мы уже летаем из города в город на мощных «Боингах» или сверхскоростных «Конкордах», засыпаем сразу после взлета и даже не удосуживаемся глянуть в иллюминатор на необыкновенную красоту неба.Однако есть люди, для которых желание летать не только не проходит с годами, но и усиливается. Небо манит их, и они готовы на все, лишь бы снова и снова ощутить необыкновенное чувство полета и свободы. Среди таких мечтателей встречаются и девушки, чье стремление летать выглядит еще более романтичным.
Татьяна Гербей занялась дельтапланерным спортом недавно, но уже делает большие успехи в качестве пилота. О своих полетах рассказывает взахлеб, при этом глаза ее восторженно загораются. Когда Таня делилась впечатлениями о первом полете, меня не покидало желание тоже попробовать, узнать, каково это – лететь навстречу ветру как птица. Итак, романтика полетов. Небо. Дельтаплан. Девушка.
– Таня, как ты пришла в дельтапланерный спорт?
– Я пришла туда как девушка пилота. Я когда с Димкой познакомилась, он уже был пилотом, имел второй разряд. Он часто звал меня с собой на полеты, но я отказывалась, говорила, что там страшно. Однажды он все-таки меня вытащил на полеты. Сам поехал без дельтаплана, без подвески и шлема – безо всего. Приехал, а летать-то хочется! И кто-то ему дал учебный дельтаплан, подвеску, снаряжение. Дима стартовал с горки, с высоты метров 180–200. А вы представляете, что значит летать не на своем дельтаплане? Вообще пользоваться не своим снаряжением, которое, возможно, маленькое для тебя, непривычное. Сейчас я понимаю, что это очень рискованно, тем более парашюта тогда Диме не дали.
И вот мы стоим на горке, ждем ветер. Я вообще впервые в жизни присутствую на таких вещах, мне любопытно и немного страшно. Вдруг Дима говорит: «Готов!», разбежался и… взлетел. У меня аж дух захватило. И тут ему под правое крыло попал тепловой пузырь (то есть маленький кусочек «термика»), дельтаплан начало заносить, но Дима крен выправил, полетел дальше, поймал «термик», покрутился и благополучно приземлился. Я когда это увидела, у меня чуть сердце не остановилось. А еще рядом стоят другие пилоты и обсуждают полет: «Ну надо же, а! Крен какой! Смотри, сносит его! Как же он полетел без парашюта?» После этого я твердо решила, что летать никогда не буду и с Димой на соревнования не поеду. Когда я его встретила внизу, он разбирал дельтаплан, чтобы поднять на гору, и я ему заявила: «Никаких больше дельтапланов! Я тебя летать не пущу!»Прошло месяца три… Я снова съездила на полеты, на соревнования в Башкирию. Смотрела, наблюдала и думала: ничего страшного в этом нет. Люди-то летают! И если выполнять все требования, соблюдать технику безопасности, то ничего с тобой не случится. В ноябре был набор в дельтапарапланерный клуб ЮУрГУ, и я записалась, потому что мне вдруг захотелось полетать, испытать это странное чувство, когда ты паришь над землей.
– И как, парить получается?
– Поначалу меня пугали сроки. Инструктор говорил, что до первого подлета (то есть когда ты отрываешься от земли и летишь секунд пять) должно пройти несколько месяцев. Именно потому наборы и делают осенью, что сначала учат технике полета, дают теорию, потом надо научиться держать дельтаплан. Он ведь тяжелый, весит около 30 килограммов! А еще на тебя надета подвеска, шлем, при высоких полетах еще и парашют. Нагрузка неслабая получается. И естественно, все новички падают. Падать в снег намного безопаснее, чем, скажем, на голую землю: и сам не травмируешься, и дельтаплан цел.
– И через какое время ты взлетела?
– Месяца через три.
– Падала?
– (Радостно) Падала! Нас, правда, учат делать самостраховку. Если ты видишь, что не справляешься с ситуацией, что земля набегает слишком быстро, или у тебя сильный крен, или у тебя резко ухудшилось самочувствие, то надо хвататься за откос и прижиматься к нему. Трубы, из которых дельтаплан состоит, примут удар на себя, и ты спасешься. Когда мы учились, я не понимала важности самостраховки, потом что в снег падать небольно. А в июле, когда мы стали уже летать, я стартовала с высоты метров 50. Был довольно слабый ветер, он плохо держал дельтаплан. К тому же внизу, у земли, был штиль, а это значит, что погасить скорость при посадке очень сложно. И вот тогда я поняла, как хорошо делать самостраховку.
Сама посадка состоит из трех этапов: выравнивание, когда надо исправить все крена, выдерживание (постепенное гашение скорости) и отдача ручки. При последнем этапе надо отдать от себя ручку управления дельтаплана, чтобы он задрал нос и ты приземлилась на ноги. Я ручку-то отдала, дельтаплан нос задрал, но скорость не сбросил, продолжает лететь. Я напугалась, потому что с ситуацией не справляюсь. Сделала самостраховку, но коряво: у меня нога застряла под тросом, и я содрала себе кожу на щиколотке. Никому об этом не сказала, но было очень больно.
– Летать страшно?
– Когда летишь – вообще не страшно. Даже приятно, появляется чувство гордости за себя, ощущение полной свободы. Страшно немножко перед стартом, потому что можно запнуться во время разбега и упасть. И страшно приземляться. Даже не сам процесс посадки, а встреча с инструктором, который ждет тебя с немилым взором на горе и строго спрашивает: «Что ты можешь сказать о своем полете?» Естественно, все начинают лепетать, что погрешности во время полета были, но это из-за дельтаплана, что он вырывался, не слушался управления, а я так пытался крен выправить. Находятся тысячи причин, почему дельтаплан был непослушен: и труба-то там «неродная», и после ремонта нос стал тяжелее, и ветер нестабилен, и склон неровный, и погода «не наша», и турбулентность сильная. На самом деле все это вранье. Дельтапланы нормальные, погода наша, просто мы не умеем еще летать. Конечно, инструктор не песочит тебя за каждый косяк, наоборот, старается подбодрить, хвалит, что заметила недостатки, что старалась их исправить. Но ты понимаешь, что тебе еще до профессионалов учиться и учиться.
– У моряков считается, что женщина на борту – к беде. Как к девушкам относятся в дельтапланерном спорте?
– Очень хорошо. В последние годы в большинстве своем из всего набора до первых полетов в клубе «доживают» только девушки. Мальчики тоже есть, конечно, но их меньшинство. Это плохо, потому что дельтапланы тяжелые, их надо после каждого приземления снова заносить на гору, за ними надо ухаживать, собирать-разбирать. Это тяжело физически. Представляете, радость полета с 30-метровой горки – не больше минуты, а потом полчаса тащишь аппарат на гору, а снег глубокий, проваливаешься, спотыкаешься. Мальчики в этом деле просто необходимы. Мне повезло больше, потому что на моем дельте летают еще два мальчика. Естественно, они ждут – не дождутся, пока я на гору его втащу. Терпение у них кончается, им хочется быстрее подняться в воздух, и они просто встречают меня внизу и сами втаскивают аппарат на старт. Правда, мне к концу дня становится стыдно.
– Почему?
– Если погода хорошая, то за утро мы успеваем сделать по четыре полета каждый. На нашем дельте летают трое, это 12 полетов, то есть 12 раз надо втаскивать аппарат на гору. Естественно, мальчишки сильно устают. Мало того что дельтаплан надо носить, его очень трудно выставить на старте. Он постоянно пытается вырваться, накрениться, улететь. А ты ждешь ветер, держишь эту 30-килограммовую махину и борешься со стихией. И вот чувствуешь, что дельтаплан выровнялся против ветра и не кренится. Ты собираешься с духом и говоришь: «Готов!» Инструктор командует тебе: «Пошел!», ты разбегаешься (у нас это называют «ломиться»), постоянно ускоряясь, – и уже в воздухе.
– Какие ощущения возникают во время полета?
– Когда я только-только начинала, мне нравилось даже просто бегать с дельтапланом. Нас выпускали на практически ровную площадку при ветре два–три метра в секунду. Инструктор произносит свое неизменное «Пошел!», и ты бежишь. Бежишь, бежишь, бежишь…без отрыва от земли, площадка то ровная. Ветер в лицо, дельтаплан в руках – настоящее счастье! Возвращаешься, тебе инструктор говорит: «Мне понравилась твоя пробежка, ты хорошо ломилась, разогналась прилично, поймала поток, остановилась правильно». А ты слушаешь вполуха и думаешь: ну когда опять надо будет бежать?
Потом был первый подлет. У всех он, конечно, происходит по-разному. Но я, например, ничего не поняла. Ведь больше чем бежать-останавливаться у меня ничего не было, а тут я лечу! Причем получилось это неожиданно. Инструктором был мой Дима, он мне сказал, что ветер слабый и меня не оторвет. Я разбежалась… и вдруг взлетела. Лечу, наслаждаюсь. Чувствую, что-то не то. Думаю: наверное, крен у меня. Начинаю выравнивать, а крен только усугубляется. Я в недоумении: наверное, я мало переместилась в трапеции, надо сильнее. Смотрю, дельтаплан начал поворачивать. Тут я поняла, что я вообще не то делаю. Как потом оказалось, у меня был крен направо, а я по неопытности подумала, что налево, и только усугубила его своими действиями. Посадка была, конечно, корявая, но это был мой первый подлет.
– Существуют ли байки у дельтапланеристов?
– Специальных баек я не знаю, есть просто истории о пилотах. Очень интересно читать на нашем сайте www.paradelta.ru характеристики, которые они дают сами себе. В этом раскрывается личность под новым углом. Это интересно.
– А ритуалы какие-то перед полетами совершаете?
– Есть один обряд, которому подвергаются все новички. Когда неопытные еще дельтапланеристы попадают на первый свой большой выезд в Аскарово, пилоты-старички устраивают им купание. Новичков об этом не предупреждают. Просто собираются несколько опытных пилотов, подходят к ничего не подозревающим новичками, которые, например, пьют чай, хватают их и бросают в речку. Реагируют все по-разному. Кто-то начинает ужасно верещать и вырываться, хотя это бесполезно, кто-то смеется, кто-то сам прыгает в воду. Например, я сама искупалась, потому что насилия не люблю. Вода, конечно, холодная, потому что речка горная, да еще все это в начале мая происходит.
– Вы летаете только по утрам?
– По утрам и вечерам – это учлетовская погода. Днем начинается «термичка», воздух становится неспокойный, образуются пузыри. Колбасит сильно, поэтому днем летают только опытные пилоты. Часов в шесть вечера «тремичка» проходит, и мы снова начинаем полеты до тех пор, пока можно различать предметы на земле.
– Какой самый экстремальный полет был на твоей памяти?
– Ночной. Летала не я, а опытные пилоты в конце соревнований. К трем дельтапланами подцепили какие-то ракетки и летали с огнями. Закончилось все не очень удачно, потому что один пилот сжег своей ракетой стог сена, и после приземления ему пришлось убегать от рассвирепевшего фермера, другой врезался в стену здания, прямо в окно и разбил там всю посуду, а третий приземлился на крышу бани и имел неприятности с местными жителями. Другие пилоты, которые стартовали позже, наблюдали сверху очень комичную картину.
– У дельтапланеристов есть мечта со временем пересесть на что-то более внушительное, стальное, с мотором?
– Это не мечта, а суровая реальность: опытные дельтапланеристы уходят в парапланерный спорт. Во-первых, за дельтапланом нужно больше ухаживать, его тяжело носить, долго собирать. Я уже рассказывала об этом. Параплан же весит намного меньше, его легко разбирать-собирать, стартовать можно хоть откуда. Во-вторых, в парапланерном спорте больше возможностей: и время полета больше, и аппарат маневренней, и ощущения совсем другие.
– А тебе приходилось прыгать с парашютом?
– Нет, но судя по рассказам – это незабываемые впечатления. Мой Дима, например, сначала прыгнул с парашютом, ему понравилось, и он занялся дельтапланерным спортом. Наши же девушки, которые сначала на дельте летали, а потом прыгали с парашютом, говорят, что парашют – это уже не то. Простой пример: на дельтаплане с 50-метровой высоты (при отсутствии условий для парения) мы летим минуту–полторы, а на парашюте с километровой высоты спускаться меньше трех минут.
– Рыбак рыбака видит издалека, а дельтапланеристы? Есть что-то такое в их облике, что сразу бросается в глаза?
– Дельтапланеристы смотрят в небо, на птиц. Раньше я этого не замечала, но сейчас ловлю себя на том, что наблюдаю за облаками, за тем, как птицы взлетают и приземляются. Нас, конечно, учат, как надо правильно летать, но интересно же посмотреть, как это происходит в живой природе, понять, что делают птицы, чтобы развернуться, снизиться, сбросить скорость. Теперь простое облако может мне сказать о наличие «термички», ветра и так далее.
– Человек, пришедший в дельтапланерный спорт, должен обладать какими-то специфическими особенностями?
– Был такой случай, когда наш клуб летал в Усть-Катаве. Туда приехали журналисты, чтобы сделать репортаж, и стали у нас спрашивать, что за люди летают на дельтапланах. Пилоты решили пошутить и сказали, что дельтапланерным спортом занимаются те, кто с детства хотел летать, а его не взяли в большую авиацию. И журналисты так и написали, что к нам приходят дефектные люди, от которых отказалась большая авиация. Это не так. Если у вас есть все пальцы, или хотя бы по три на каждой руке, если у вас есть хотя бы один глаз и обе ноги, то вы можете летать на дельтаплане. Но это, естественно, неофициально. А официально надо пройти медкомиссию, выявить наличие или отсутствие сколиоза, заболеваний сердца, проблем со зрением. Зрение, кстати, очень важно для полетов. Потому что когда совершаешь посадку, надо точно видеть, сколько метров осталось до земли. Трава ведь неровного цвета, она может искажать картинку, и если человек не видит отдельных травинок, он никогда не определит правильно, какая у него высота. Это чревато тем, что можно опоздать или поспешить с посадкой. И как результат – жесткая посадка и даже травмы.
У нас есть девушки с плохим зрением. Они летают в линзах. Был случай, когда у одной из них во время полета линза выпала, и девушка совершала посадку, закрыв один глаз. Есть у нас девушка – Анютка – очень маленького роста. Когда она пришла записываться в клуб, она весила на пять килограммов больше самого дельтаплана и поднять его не могла. Однако она очень сильно хотела летать, занялась спортом, подкачала мускулатуру и теперь летает. Еще мне рассказывали, что в Аскарово летает безногий инвалид. Он на коляске подъезжал к дельтаплану, надевал подвеску, друзья его разгоняли – и он летал. Он ходить не мог, но летал. В небо можно всем, главное – желание летать.
Надежда СУХОВА, специально для MyChel.ru
– В этом летном месте две недели, всего в Индии – месяц. Мы летали над резиденцией тибетского Далай Ламы. Почти половина полетов происходила в облаке, над облаком, между облаками. Облака снижают верхнюю базу полета. На Алтае, на чемпионате России по парапланерному и дельтапланерному спорту можно ставить рекорды высоты порядка пяти-шести тысяч метров, а тут это оказалось невозможным. Но я поставил свой личный рекорд дальности: 84 километра. Я летел пять с половиной часов. Сложность в том, что это был полет не на открытую дальность, а полет с возвращением: 42 километра в одну сторону и столько же обратно. Я отлетал там две недели. И после этого с ребятами из Екатеринбурга мы поехали в северное Гоа – место, которое населяют хиппи и растаманы, – там тоже есть летное место. Высокий берег и пляж.
